Мадагаскар часто называют загадочным островом. Надо сказать, что это название вполне обоснованно. Расположен он у берегов Африки, а население его связано по происхождению с совершенно иной частью света — с Азией. Малагасийцы, жители Мадагаскара, говорят на языке малайско-полинезийской семьи. И этот язык, и тип жилища, и утварь, и способы обработки земли, и многие особенности фольклора — все связывает их с народами Индонезии. Да и внешним своим обликом они напоминают не африканцев, а обитателей индонезийских островов.
В самом этом факте давно уже нет ничего загадочного. Установлено, что предки малагасийцев переселились на остров из Индонезии. Известно, что переселение это продолжалось около двух тысяч лет — с X века до н. э. по X век н. э. — и что люди с Индонезийских островов переселялись на запад несколькими волнами...
Но вот тут как раз и начинаются загадки, ответить на которые довольно трудно.
Почему происходило это переселение и по какой причине оно прекратилось? Каким путем двигались переселенцы, где пересекали они Индийский океан? И главное, что застали они на Мадагаскаре? Был ли остров обитаем к началу X века до н. э., или же предки малагасийцев составили первое его население?
Начнем с ответов на последние вопросы.
По всем признакам Мадагаскар к X веку до н. э. уже был населен выходцами из Африки — негроидами, о которых неизвестно практически ничего. Как складывались отношения этих негроидов с предками малагасийцев? Единственный источник здесь — фольклор, предания современных мадагаскарцев. В преданиях же весьма настойчиво звучит мотив ожесточенных боев с какими-то свирепыми карликами.
Однако остается неясным весьма существенный момент: действительно ли эти предания отражают события после начала переселения, или их принесли с собой из-за океана предки современных малагасийцев? Ведь в Индонезии и на соседних островах до сих пор распространены легенды о пигмеях, живущих в лесной чаще. Это не удивительно: пигмеи (низкорослые негроидные племена) живут там и поныне. В этой связи можно назвать, например, племя кубу на Суматре. Есть такие племена на Малакке, на Филиппинах, даже на Цейлоне (племя ведда). Наконец если попытаться представить себе путь следования предков малагасийцев с их прежней родины к африканским берегам, то на этом маршруте могли оказаться и Андаманские острова, жители которых также отличаются малым ростом.
Не исключено, конечно, и другое. Весь Мадагаскар (или отдельные его области) мог быть действительно населен какими-то карликовыми племенами. Ничего удивительного в таком допущении нет: известно ведь, что подобные племена встречаются в некоторых районах Африки и по сей день. Во всяком случае легенды о них рассказывают и сегодня, а в южных районах Мадагаскара и на центральном его плато господствует убеждение, что карлики живут в глухих уголках острова и поныне.
Трудную, но интересную задачу — проверить, как обстоит дело в действительности,— поставила перед собой австрийский этнограф Лотта Гернбек.
Надо сказать, что географической и этнографической литературы о Мадагаскаре, особенно популярной, у нас пока издано очень мало. Здесь можно назвать, пожалуй, только одну книгу — путевые заметки польского путешественника А. Фидлера. Уже по одной этой причине появление книги Лотты Гернбек будет с интересом встречено читателями.
По мере знакомства с нею интерес этот перерастет в симпатию к автору, отважной исследовательнице, прошедшей немало трудных дорог, не раз рисковавшей жизнью, чтобы проникнуть в труднодоступные районы Мадагаскара. Часто она оказывалась не только первым представителем науки, но и вообще первыхл человеком из Европы, первым «белым», посетившим многие местности острова.
Но дело не только и не столько в этом, хотя смелость, целеустремленность, преданность науке — качества, конечно, сами по себе достаточно привлекательные. Люди Мадагаскара, их культура, их быт, их язык — все это вызывает у Лотты Гернбек живой человеческий интерес. Исследовательница смотрит на малагасийцев не как на «объект изучения», но воспринимает их с глубокой симпатией и уважением. Такое отношение, характерное для советских ученых, близкое и понятное нам, советским людям, не так уж часто встречается среди ученых «свободного мира».
Не случайно представитель местной администрации, с изумлением наблюдавший за тем, какие дружественные отношения сложились у Гернбек с местными жителями, признался ей: подобного европейца ему доводится встречать впервые.
Удалось ли австрийской исследовательнице выполнить поставленную ею задачу?
На этот вопрос нельзя дать однозначного ответа.
Лотта Гернбек установила, что вазимба не карлики, не пигмеи, хотя рост их действительно несколько меньше, чем у остальных обитателей Мадагаскара. Еще более важен второй ее вывод: вазимба в общем не отличаются от малагасийцев и по антропологическому типу, и по языку, и в культурно-бытовом отношении. Таким образом, предания о карликах не связаны с этой группой мадагаскарского населения.
И все-таки вазимба существуют обособленно от остальных малагасийцев, и отношения между ними нельзя назвать дружественными. Предания повествуют о столкновениях, о войнах, об оттеснении вазимба далеко в горы.
Можно предположить, что предки вазимба принадлежали к первой волне переселенцев из Индонезии (само существование нескольких волн — уже доказанный наукой факт). Прибывшие позже индонезийцы постепенно стали оттеснять их из прибрежных районов все дальше и дальше в глубь острова. Возможно, что в этот период рост вазимба был выше, чем теперь; по-видимому, уменьшение его связано с жизнью в условиях полной изоляции. Эта же изоляция привела к тому, что в культуре и быте вазимба сохранился ряд архаических черт, уже не свойственных остальным малагасийцам.
Вопрос же о настоящих карликах глубинных районов Мадагаскара остается пока открытым. Можно допустить, что где-то, в далеких недоступных местах, они действительно существуют. Значительные пространства внутреннего Мадагаскара пока еще не обследованы, так что разного рода сюрпризы здесь отнюдь не исключены. Хотелось бы только заметить, что не исключено и другое. Переселенцы могли принести с собой предания о карликах, а затем предания эти переплелись уже с местным материалом, с рассказами о борьбе с вазимба. Характерно, что среди этого народа рассказов о войнах с пигмеями Лотта Гернбек не обнаружила. Вероятно, в тех районах, которые она посетила, карликов не было.
Слово — за экспедициями будущего, лучше оснащенными и более многочисленными, чем экспедиция Лотты Гернбек.
Пока на такие исследования у молодой Малагасийской республики нет средств. Сложные социально-экономические проблемы, стоящие перед этой развивающейся страной, долгое время находившейся под колониальным игом Франции, требуют своего разрешения в первую очередь. Автор книги не уделяет специального внимания этим проблемам. Однако даже из беглых зарисовок Лотты Гернбек можно сделать выводы и о низком пока еще уровне жизни населения, о крайнем недостатке специалистов, о тяжелом положении с транспортом (особенно во внутренней части острова).
Но это не пессимистическая книга. С первых же ее страниц перед нами встают простые люди Мадагаскара — мужчины и женщины, трудолюбивые, приветливые, одаренные живым юмором и любознательностью. Показ этих людей, тех, в чьих руках находится будущее страны,— большое достоинство путевых заметок Лотты Гернбек.
